Ложь во благо

Вот уже два часа, как дочка закрылась в своей комнате и не отзывается на мои слова. Два часа назад рухнул мир нашей маленькой семьи…
Хотя был ли он, мир? Всю жизнь я жила в страхе, что рано или поздно это случится. В страхе и вранье.
Но сегодня правда вышла наружу, как я ни старалась ее спрятать, как я не откладывала этот день. Дочка нашла в документах свидетельство своего рождения и увидела в графе «Отец» прочерк.
Я как раз зашла в комнату, когда она внимательно изучала этот документ.
- Получается, ты мне все время врала? – подняла она на меня глаза полные слез. – Никакого отца у меня и в помине не было! Да ты и замуж-то никогда не выходила…
- Подожди, доченька, я тебе сейчас все объясню, – взмолилась я.
- Врунья! – крикнула она мне в лицо. Я отшатнулась, как от плевка: – Ты всю жизнь меня обманывала! Из-за тебя и я вруньей стала!
- Давай сядем и спокойно обо всем поговорим, – предложила я.
- Опять врать мне будешь? – сверкнула она глазами. – Хватит! Слушать тебя больше не желаю!

И вот уже два часа, как она заперлась в своей комнате. Сначала я слышала ее плач, и сама рыдала за дверью, умоляя меня впустить. А теперь в комнате было тихо. Интересно о чем она сейчас думает? Может быть об отце?
Впервые она спросила меня о нем, когда ей было три годика. Я тогда отдала ее в садик. Через несколько дней, увидев, что за другими детьми приходят отцы, она спросила:
- Мамочка, я ко мне в садик папа придет?
- Папа? – переспросила я, почувствовав, как сильно застучало мое сердце.
- Ну да, папа. Воспитательница сказала, что у всех детей папа есть.
Я молчала, лихорадочно соображая, что ей сказать.
- А мой папа сейчас где? Он когда приедет? А он меня будет в садик водить? – сыпала вопросы моя почемучка.
- Твой папа сейчас далеко. Он военный! Охраняет нашу Родину. Это очень ответственное дело, поэтому он и не может к нам приехать, – выпалила я первое, пришедшее на ум.
- А давай мы к нему поедем, – предложила дочурка. – Он, наверно, за нами соскучился.
- Нам к нему нельзя, – засуетилась я. – В армию женщин и детей не берут. А он сам к нам приедет. Когда сможет…
Она тогда успокоилась, и я надеялась, что забыла наш разговор. Но через несколько дней, когда мы гуляли на детской площадке, мимо шел мужчина в военной форме. Увидев его, дочурка спрыгнула с качели и с криком: «Ура! Папочка приехал!» кинулась ему на шею. Мне пришлось буквально отдирать ее от перепуганного мужчины и врать, что дочка обозналась.
Больше таких эксцессов не было. Я старалась уделять ей больше внимания. Все для нее: и время, и деньги. О личной жизни не могло быть и речи. Как бы я объяснила дочке свидания с каким-то «дядей»?

Второй раз серьезно об отце она заговорила, когда пошла в школу. Новые знакомства, новые вопросы.
- Все дети знают своего папу, а я нет, – плакала она. – Когда он приедет?
- Он сейчас не может, – я гладила ее по волосам, придумывая очередную ложь. – Твой отец был ранен в бою. Он сейчас в госпитале лежит, а когда его выпишут, он сразу к нам и приедет.
- Навсегда? – всхлипывала дочь.
- Конечно навсегда. Раненых из армии увольняют.
На какое-то время она перестала меня спрашивать об отце. Зато сама рассказывала в школе и во дворе о папе-герое, который охраняет Родину и даже имеет три медали за храбрость…
А в третьем классе она сказала:
- Мама, мы на 23 февраля газету для пап делаем. Учительница велела всем папины фотографии принести. А еще она спросила, может ли мой папа рассказать о службе в армии?
- Что? – я присела на край табуретки. В голове потемнело, язык прилип к небу: - Ты что? Какие фотографии, какой папа?
- Понимаешь, я же в классе рассказывала, что мой папа военный и даже в госпитале лежал из-за ранения, что он у меня герой…
Я кусала сухие губы, судорожно соображая, как выпутаться из ситуации.
- Я же им не говорила, что папа к нам еще не приехал, – продолжала дочь. – Так ты мне дай хотя бы его фотографию. Ведь у тебя же есть где-нибудь, в документах?
- Нет! – подпрыгнула я. – У меня нет никаких фотографий. Скажи в классе, что твой папа умер. Погиб смертью храбрых, выполняя свой долг. И все фотографии его сгорели.
- Когда погиб? Как сгорели? – дочь смотрела на меня широко распахнутыми глазами.
И только тогда я поняла, что наделала, и что с перепугу наговорила.
- Понимаешь, я не хотела тебя расстраивать. Ты тогда маленькая еще была, – я взяла дочку за руку, она дрожала: - Помнишь, я тебе говорила, что папа ранен. Вот он тогда и умер. А я тебе не сказала… А фотографий у меня и, правда, нет. Я же тебе раньше еще об этом говорила.
Дочка попыталась еще расспросить меня об отце, но я остановила все вопросы, сказав, что мне больно об этом вспоминать. Отчасти это было правдой.
Мне действительно было больно вспоминать про ее отца. А точнее, так мне и вспомнить было нечего. Я даже не помнила, как он выглядел. За столько лет его лицо стерлось из моей памяти. И лишь, глядя на дочь, которая совсем не была на меня похожа, я с трудом воссоздавала в памяти образ ее отца. Что и не удивительно. Ведь я видела его всего три раза.
Сразу после поступления в техникум я приехала к бабушке в деревню. А там студенты были на практике. Мы познакомились с ее отцом в первый же вечер на дискотеке. Взрослая жизнь уже вскружила мне голову: выпускной звонок, чужой город, экзамены в техникум. Впереди была самостоятельная жизнь в общежитии, вдали от родителей. Уже от одного этого голова хмелела. Я чувствовала себя взрослой и самостоятельной. Вот и решила на третьем (да и, пожалуй, последнем) свидании в своей жизни попробовать «взрослую» жизнь целиком. А утром мой кавалер уехал, и больше его я не видела. О том, что беременна я узнала не сразу, лишь, когда на уроке физкультуры потеряла сознание. Раньше мы никогда не говорили на эту тему с мамой. Я была такой наивной девчонкой, думающей, что дети рождаются только по большой любви при обоюдном желании родителей.
Вот таким позором окончилась моя игра во взрослую жизнь. Это сейчас я заочно окончила институт, имею хорошую работу, обожаю дочку. А тогда? Тогда я вернулась к родителям в страхе, что отец выгонит меня из дома. Я уговаривала маму помочь мне избавиться от ребенка, и если бы не папа, не было бы сейчас у меня дочурки. Это он запретил мне делать аборт. Он знал, чем могло для меня это закончиться. Папа. Он понял и простил меня. И внучку любил сильно. Вот только не долго ему довелось радоваться малышке. Чувство вины, что не уберег меня от беды, что допустил в нашем роду безотцовщину подорвали его сердце.
Я буду винить себя в его смерти до конца дней.
Мама меня в этом не упрекает. Но с тех пор, как папа умер, между нами пробежал холодок. Мы уже не можем быть так близки, как раньше.
Дочурка – единственное сокровище, которое у меня осталось.
И пусть ее появление принесло мне много боли и слез, дороже ее для меня нет никого. Я оберегала ее как могла. Пусть мне приходилось ради этого врать, но это же ради ее спокойствия, ради мира в нашем доме. Это была ложь во спасение!
Конечно, я сочинила ей сказку о папе-герое. Но не могла же я ей сказать, что отец даже не представляет о ее существовании?! Я то знаю, как важно ребенку иметь отца. У меня был замечательный папа, и я хотела, чтобы у моей дочки тоже был отец. Пусть вымышленный, пусть она его никогда не увидит, но главное, чтобы дочка знала, что она такая же, как все дети. И у нее есть отец, который ее любит.
Она жила в ожидании встречи. А я знала, что когда-нибудь правда принесет ей боль. Но я надеялась, что дочка сможет меня понять и простить. Может, и сможет, потом, когда сама станет мамой. А сейчас ей всего тринадцать. В этом возрасте так важна правда. Во всем!
А как мне объяснить всё, ведь ей только тринадцать?
Нет-нет, уже тринадцать! Дальше врать я не хочу и не могу. И так столько лет прожила под страхом разоблачения. Всё! Сегодня же я расскажу доченьке правду, такой, какая она есть. И пусть мне будет стыдно за свое легкомыслие, сломавшее ни одну судьбу. Пусть мне будет больно признаться в своих ошибках, но дочка должна о них знать. Обязательно. Надеюсь, это поможет ей не наделать таких же ошибок в своей жизни.
Я надеюсь, она меня поймет и простит, ведь я же люблю ее.
Мы все имеем право на ошибку и право начать жизнь сначала.
Сегодня у меня начнется новая жизнь. И теперь никакая ложь не будет стоять между мной и моим ребенком.

Ложь во благоПроза

Ложь во благо
Проза